Два года после революции: почему египтяне продолжают бунтовать и чем это закончится

Прошло два года с тех пор, как египетские революционеры, вышедшие на площадь Тахрир, добились ухода от власти правившего 30 лет президента Хосни Мубарака. Но покоя в стране, где так любят отдыхать украинцы, нет. В годовщину революции на улицах египетских городов снова льется кровь. Общество расколото на сторонников и противников новой власти во главе с президентом Мухаммедом Мурси. Уже почти неделю демонстранты штурмуют президентский дворец и пытаются снести заграждения из бетонных блоков, которыми полиция перекрыла подступы к резиденции правительства, зданию парламента, МВД и президентскому дворцу. Помимо столицы, бои с полицией идут в Александрии, Порт-Саиде и Суэце. А страна, тем временем, все увереннее катится в экономическую пропасть.

ДВЕ СИЛЫ РЕВОЛЮЦИИ. Два года назад у истоков революции стояли две силы: запрещенное Мубараком исламистское движение "Братья-мусульмане" и светская оппозиция, состоявшая из множества политических групп и отдельных активистов. Первых на улицы вывели призывы имамов, вторых — соцсети и "Твиттер". Преимуществом "братьев" была созданная за много лет мощная, разветвленная структура, позволившая им в конечном итоге взять власть в свои руки. "Репрессии режима Мубарака были направлены, главным образом, против либеральной оппозиции. "Братьям" давалось немного власти (в парламенте было несколько их депутатов. — Авт.). Так Мубарак демонстрировал Западу, что единственной альтернативой его режиму являются исламисты. А светская оппозиция была раздроблена. Многие партии сформировались всего за три месяца до выборов. Сейчас оппозиция пытается объединиться как Фронт национального спасения", — рассказал "Сегодня" руководитель департамента международных дел Центра политических и стратегических исследований "Аль-Ахрам" Имад Жад — активный участник Фронта.

Два года назад на Тахрире обе силы действовали вместе. К примеру, в пятницу, когда мусульмане отдыхали, площадь охраняли местные христиане — копты. Сегодня "Братья-мусульмане" и светская оппозиция оказались по разные стороны баррикад. "Лозунги, с которыми начинали революцию, не реализованы. И борьба между "Братьями" и другими силами будет продолжаться еще долго. На улицах начала литься кровь, и я ожидаю, что ее будет еще больше. Мы не можем отстранить "Братьев-мусульман" от власти иным способом, не проливая кровь", — считает зам главного редактора газеты "Аль-Ахрам" Халед Заглуль.

О том, что это за лозунги, рассказал один из активных участников революции Адам Тейлор-Ауни: "Люди хотели, чтобы полиция занималась не репрессиями и убийствами, а борьбой с преступностью. Хотели законов, которые бы не зависели от политической системы. Хотели социальной справедливости, сужения огромной пропасти между богатыми и бедными. Хотели правительства, которое заботилось бы о своем народе. Пока что "Братьям-мусульманам" не удалось реализовать ничего". Адам уверен, что теперь, когда вся власть у исламистов, они начали терять популярность. "Люди за них голосовали потому, что нет других ярких и сильных оппозиционных групп. На выборах президента многие выбирали Мурси, не желая голосовать за его главного оппонента Шафика, считавшегося ставленником Мубарака. Еще одна причина — режим Мубарака был секулярным. Было легко убедить людей, что религиозный человек будет более справедливым и честным. Египет — религиозная страна, люди ходят в мечеть каждую пятницу, где слышат о "Братьях-мусульманах". Те проводят благотворительную деятельность, их добрые дела хорошо известны. Они были сильной оппозицией, но, придя к власти, потеряли больше поддержки, чем за все те годы, когда их преследовал Мубарак", — считает Адам.

БЕДНОСТЬ. Одна из главных проблем "братьев" — неудачи в экономике, которая досталась им не в лучшем состоянии. А тут еще и поступления в казну начали падать из-за резкого сокращения притока туристов. У знаменитых пирамид я наблюдал одиноких иностранцев, организованных групп отдыхающих не было. "Туризм сократился на 30% по сравнению с 2010 годом. Ранее он составлял 7—8% от ВВП и приносил $13 млрд, сейчас это менее $10 млрд. Основная статья экспорта — нефть. Но здесь есть подвох — это экспорт, в основном, зарубежных компаний, и ее приходится заново покупать у них", — рассказал нам зам начальника по экономическим вопросам Центра политических и стратегических исследований "Аль-Ахрам" Магди Собхи Юссеф.

Множество египтян живут менее чем на $1,8 в день. При этом количество населения в стране растет, и быстро. "Главная проблема "братьев" в том, что программа написана для избирателей, — поясняет Юссеф. — В ней все чрезмерно раздуто, и ее выполнение ведет к увеличению экономических проблем. Например, в программе Мурси, как кандидата в президенты, говорилось, что он достигнет роста ВВП в 7% в год, снизит безработицу до менее чем 7% в год, сократит к 2015 году дефицит бюджета до 4—5% ВВП. Для этого нужно привлечь зарубежных инвестиций на $200 млрд за пять лет. Это значит $40 млрд инвестиций в год, но сейчас нет ничего! За последние три месяца удалось привлечь всего $100 млн — в основном за счет нефтяных компаний. Золотовалютные резервы сократились до $15 млрд из-за того, что власти всеми силами пытаются удержать курс египетского фунта стабильным. Инфляция, действительно, пока носит умеренный характер. Правительство ведет переговоры с МВФ — у него нет другого выхода. Но МВФ выдвинул условия, которые пока властью не выполняются: сократить дефицит бюджета, улучшить платежный баланс и добиться стабильности в правительстве".

БОРЬБА ПРОДОЛЖАЕТСЯ. Движение "Братья-мусульмане" в годовщину революции призвало своих сторонников не выходить на улицы, что позволило избежать еще большего кровопролития. Своих оппонентов "братья" обвиняют в том, что они "заигрались в революцию", что, проиграв выборы, они цепляются за власть. Показательной в этом плане была вылазка на площадь Тахрир 2 февраля премьера Египта Хишама Кандиля. В его машину и охрану бросили несколько камней. Это дало Кандилю повод выставить революционный Тахрир в самом неприглядном свете. Он сказал, что не нашел на площади никаких революционных сил или политических партий. "Это подтверждает, во что превратилась некогда революционная площадь. Кто действительно контролирует ее, провоцирует и участвует в столкновениях и стычках с полицией", — негодовал Кандиль.

По его словам, в палатках на площади живут бездомные и нищие с окраин Каира, а вечером площадь превращается в сборный пункт бандитских группировок, торговцев наркотиками и уголовников, которые не пускают полицию на Тахрир. Действительно, площадь перекрыта революционерами колючей проволокой и металлическими заграждениями, а всех проходящих проверяли на наличие оружия добровольцы из народного ополчения. Впрочем, проезд с некоторых улиц совершенно свободен, а  досмотр часто проводили формально. На площади, действительно, много бездомных и нищих, а еще — торговцев всевозможной едой и ширпотребом. Продаются даже марлевые повязки, которые многие используют для защиты от слезоточивого газа. А возле закусочных крутятся беспризорные мальчишки, выпрашивая мелочь. Оппозиционеры и сами признают, что на Тахрир сейчас совсем не те люди, которые начинали революцию.

"Во время революции был сломан барьер страха перед полицией. Люди разных классов, разного достатка, религий и пола делают сегодня новую революцию. С полицией сражаются, как правило, бедняки, и этому есть много объяснений. Некоторые говорят, что им нечего терять. Говорят, что изменений без драки с полицией не добиться. Во время событий 2011 года задача была — удержаться на площади, и это уже был залог победы. Сейчас ты можешь месяцами жить на Тахрире, а власть попросту игнорирует это. Раньше ты ждал, пока полиция придет к тебе. Теперь, чтобы тебя заметили, ты должен идти к полиции и атаковать ее. Это уже разная тактика", — говорит Адам Тейлор-Ауни. Он подчеркнул, что оппозиция сейчас не контролирует улицу: "Надеюсь, что оппозиция на улице будет иметь сильный голос, чтобы услышали требования народа. А пока этого не случилось, будут продолжаться демонстрации и
сражения на улицах".

ОППОЗИЦИЯ. Имад Жад перечислил мне, чего добивается оппозиционный Фронт. "Мы требуем от президента Мурси распустить нынешнее исламистское и сформировать новое национальное правительство. Принять закон о парламентских выборах. Легитимизировать "Братьев-мусульман", ведь сегодня они являются, фактически, чем-то вроде общественной организации, и ни одна независимая структура не может проверить их деятельность, например, откуда и как к ним поступают деньги. Также мы требуем изменить статьи новой Конституции, которые приведут к установлению авторитарного режима. Если наши требования не услышат, будем настаивать на новых
президентских выборах".

Но есть и другое мнение. "В Египте более сотни самых разных партий, и разобраться в них непросто даже нам, египтянам. Похоже, что мы не доросли еще до демократии, нам нужна сильная рука", — грустно комментирует происходящее бывший участник революции, специалист по энергетике Набиль Рашван. На вопрос, не лучше ли было оставить у власти Мубарака, он и другие представители светской интеллигенции отрицательно качают головами. "При Мубараке наша страна дошла до крайнего уровня бедности. Многие живут на $2 в день. Последней каплей стало его решение сделать своим преемником сына Гамаля", — говорит Набиль. В общем, сейчас египтяне продолжают жить на $2, но находящемуся в тюрьме Гамалю президентство уже не светит.

ТРЕТЬЯ СИЛА. Уже не раз в российских СМИ высказывались опасения, что теряющие популярность "братья" могут не удержать власть и на смену им придут еще более ортодоксально настроенные салафиты. Как вариант, говорится об их объединении. "У "братьев" очень сильные разногласия с салафитами. Да, они объединились перед выборами, но это был шаткий, временный союз. "Братья-мусульмане" пытаются политизировать религию. Салафиты хотят реализовать законы шариата в чистом виде, такими, какими они есть. "Братья" хотят постепенного перехода к шариату, и в этом — главное разногласие между ними. Кстати, салафиты — это не одна группировка, а несколько разных, и между ними тоже есть противоречия", — отметил Халед Заглуль.

Еще один вариант дальнейшего развития событий — военный переворот. "Армия у нас — это государство в государстве. Военным принадлежит земля, несколько заводов, в том числе цементных. Они строят дороги, а потом берут плату за их использование. Пример — трасса из Каира на Хургаду", — объясняет Набиль Рашван. "Очень может быть, что армия попытается взять власть, если события будут развиваться так, как они развиваются сейчас. Танки уже стоит в Порт-Саиде, чтобы навести порядок. Они пытаются контролировать ситуацию, поскольку полиция уже не может противостоять разгневанной толпе. Но если армия попытается взять власть, будет новая стадия борьбы, уже против военных", — считает Халед Заглуль. "Армия контролирует уже три города на Суэцком канале. Но они не могут контролировать всю страну и могут взять власть на очень короткое время", — спорит Имад Жад.

Конечно, египтяне говорят и об объединении новых властей и оппозиции для блага страны, но в этот вариант мало кто верит. "То, что у оппозиции нет сильного лидера, — это даже хорошо. Сильная личность означает другого диктатора. В Египте сегодня нет партии, которая могла бы контролировать всю страну, а потому нужно идти на взаимные уступки — это и есть демократический процесс. Самая мощная сила в Египте — "Братья-мусульмане". Они получили большинство голосов, и у них наилучшая мобилизация. Но они не могут принимать решения единолично", — говорит Адам Тейлор-Ауни.