Встреча освобожденных украинцев в "Борисполе" / Фото: Сегодня
7 сентября вся Украина с ожиданием и затаенной тревогой приникла к экранам телевизоров. В этот день состоялся обмен украинских заложников, до этого неоднократно откладывавшийся и срывавшийся по тем или иным причинам. Практически все внимание прессы было приковано к сошедшим с трапа самолета узникам Кремля, к встречавшим политзаключенных представителям украинской власти. И как-то в стороне остались люди, без которых ни этот, ни другие – уже состоявшиеся и еще предстоящие – обмены были бы попросту невозможны. Матери и отцы, братья и сестры, дочери и сыновья украинских узников совести.
В настоящее время в Украине и аннексированном Крыму сформировалось несколько более-менее крупных и устоявшихся формальных и неформальных организаций, объединяющих близких и родных политзаключенных. Сайт "Сегодня" обратился к руководителю одной из них, общественной организации "Объединение родственников политических узников Кремля" Игорю Котелянцу (брату узника Кремля Евгения Панова) с просьбой рассказать, как боролись за освобождение политзаключенных их родные все эти годы.
Первую часть интервьючитайте здесь.
- Вы сказали, в вашем списке 93 человека. Это Россия или Крым? И почему в списках Уполномоченного по правам человека Людмилы Денисовой политзаключенных больше?
- Это Россия и Крым. 90% – Крым.
- Но не оккупированные части Донбасса?
- Нет. Там другая история. По заключенным в оккупированной части Донбасса есть переговорная площадка – по ним идут переговоры в Минске. По "нашим" такой площадки нет. Только на уровне президентов может решиться вопрос, как показала история.
Теперь, что касается списка. У Денисовой на данный момент, насколько я помню, 114 политзаключенных в списке, и это больше, чем в нашем. Мы передали свой список, и он вошел в основу списка Людмилы Денисовой. Разница в том, что мы работаем только по политическим заключенным. То есть только по тем, кто задержан, арестован, осужден по политическим мотивам, причем это политический мотив очевиден. Для Уполномоченного же достаточно факта, что произошло незаконное задержание, нарушение прав человека. Это достаточный факт, чтобы человека внесли в ее списки.
- Вы работаете исключительно с политическими заключенными. А часто приходилось отказывать родным людей, которые приходят к вам по причине, что их арест политически не мотивирован?
- Было такое. Есть дела – их тысячи – против украинцев, которых также задержали незаконно, но в рамках другой специфики. Например, в рамках торговли людьми. В рамках вербовки какой-то. Например, есть громкие дела, может быть, вы о них слышали. Схема работает следующим образом: россияне размещают в метро в Киеве объявления о том, что требуются курьеры на большую зарплату. Когда люди приезжают в РФ, оказывается, что нужно делать "раскладки" наркотиков. Кому-то об этом даже не говорят: дают пакет, человек везет его. Если человек отказывается, ему начинают угрожать и уже никуда не отпускают. И есть факты, что после ареста предлагали сотрудничество: или ты едешь воевать в "ЛНР-ДНР", или получаешь максимальный срок.
Это незаконное задержание, но не политическое. И в таких случаях мы отказываем в помощи. Но направляем родных заключенных в те организации, которые такую помощь могут оказать. Но если мы видим, что дело политическое – всегда поможем. Вот, например, на днях в Киев приезжала из Крыма Елена Якименко – жена Владимира Якименко, гражданина Украины, которого в 2017-м задержала ФСБ и суд осудил на 15,5 лет. Ранее его родственники попросту не знали, куда идти, потому о Владимире никому ничего не было известно. Но вот в итоге нашли нас. Его дело – явно политическое. Владимир Якименко в 2014-2015 годах помогал украинской армии как волонтер. И у него есть фото с украинскими военными, с Семенченко, Парасюком, которые он разместил в соцсетях. Его задержали, пытали, выпытывали информацию об украинских ВСУ – кто, где, чем занимаются, какие позывные и т.д.
После того, как родные Владимира к нам обратились, мы привезли его жену в Киев, организовали встречу с представителями МИД, с офисом Уполномоченного по правам человека, с правозащитными организациями и т.д. То есть сделали все, чтобы зафиксировать факт незаконного задержания, чтобы организовать соцпомощь семье, чтобы, наконец, он был внесен в список обмена.
Игорь Котелянец. Фото: facebook.com/igor.kotelianets/
- Как вообще происходит ваша коммуникация с госорганами?
- В основном мы работаем, конечно, с Министерством по делам ветеранов, временно оккупированных территорий и внутренне перемещенных лиц. Буквально на днях была встреча с министром Оксаной Колядой. Мы обсуждали вопрос выделения средств родственникам еще не освобожденных заключенных, согласно постановлению Кабмина, о котором я упоминал. Потому что бывшее руководство министерства почему-то такое выделение заблокировало, и в нынешнем году никому не родственников средства не были выплачены. Почему – я не знаю и не могу это комментировать, равно как не знаю, почему предыдущее руководство не нашло времени с нами встретиться. Но сейчас мы нашли полное понимание со стороны нового руководства, министр нам сказала, что вообще не видит проблем с выплатой помощи родным политузников. И это вселяет определенные надежды.
С МИД мы работаем в плане предоставления консульской помощи политзаключенным. Единственные граждане Украины, которые могут нам помогать на территории Российской Федерации, – это консулы. Они могут приходить к заключенным, контролировать, чтобы не было пыток. Плюс, когда заключенного посещает консул, статус узника автоматически повышается: там понимают, что за состоянием человека следят, потому не позволяют себе переходить какие-то границы.
Также работаем с прокуратурой Крыма – предоставляем ей имеющуюся у нас информацию, на основании которой, в том числе, готовятся иски к России в международных судах. С Офисом президента – сейчас была создана рабочая группа из родственников – как политзаключенных, так и заключенных на оккупированных территориях Донбасса. Мы встречаемся, обсуждаем все вопросы, касающиеся поддержки заключенных и их родных, освобождения заключенных. В целом коммуникация с госорганами налажена.
- Простите, если задам не совсем корректный вопрос. Родные узников могут как-то влиять на очередность обмена? И вообще, каковы критерии очередности? Здоровье узника, может, здоровье или социальное положение семьи? Вы информируете о таких случаях украинскую власть?
- Мы не можем влиять на то, кого обменяют в первую очередь. Потому что принципы работы организации – действовать в интересах всех сразу. Что касается информирования о состоянии здоровья политзаключенных – то мы постоянно проводим такую работу в рамках коммуникации с офисом Людмилы Денисовой. Мы знаем о состоянии здоровья наших родных, если есть какие-то проблемы, мгновенно рассказываем нашему Уполномоченному по правам человека. Денисова начинает "штормить" Российскую Федерацию с требованием оказать медицинскую помощь. Денисова – как раз тот человек, представитель госвласти, который наиболее эффективно может работать в этом направлении. В исключительных случаях – если, допустим, человек в критическом состоянии, МИД может отреагировать заявлением. То есть состояние здоровья политзаключенных украинское государство постоянно держит на контроле.
- Ваша организация действительно много делает для политузников. Какие лично вы испытывали чувства, когда поняли, что хотя бы часть главной цели – освобождение заложников Кремля – достигнута? Я имею в виду недавний обмен.
- Знаете, этот обмен так долго готовился, так часто откладывался, что я попросту, чтобы сберечь свою психику, заключил сам с собой своеобразный договор. Поверю в то, что обмен состоялся, лишь когда увижу ребят, сходящих с трапа самолета. Потому, хотя я уже знал, что обмен будет, когда он будет, до последнего старался не обнадеживать себя. Было такое притупление эмоций, "окаменение". И только когда я увидел, что брат и остальные находятся в самолете, понял, что это правда.
- Другие родные отреагировали более эмоционально...
- Более эмоционально отреагировали, по моим ощущениям, родственники моряков. Моряки были относительно недавно арестованы, и у родных остались силы на эмоции. У родных политзаключенных, арестованных давно, эмоции притупляются и могут выражаться в виде злости. Что кого-то не освободили, что так долго государство ничего не могло сделать. Если надежда много раз сменяется разочарованием, со временем наступает нервное истощение, депрессия, из которой очень тяжело выйти. Вот сейчас мы нашли психологов, которые будут работать с родственниками. Потому что процесс реабилитации будет очень долгим.
- Несмотря на то, что брата освободили, вы не будете прекращать свою деятельность?
- Пока буду полезен – нет.
- А другие родственники политзаключенных, входящие в вашу организацию? Продолжат ли они борьбу за освобождение теперь уже не своих родных?
- Большинство освобожденных политзаключенных заявили, что хотят быть полезными Украине. Соответствующие настроения, насколько я знаю, и у их родственников. Наташа Каплан, сестра Олега Сенцова, уже сделала заявление, что продолжит борьбу за освобождение всех политзаключенных, Элеонора Бекирова – дочь освобожденного Эдема Бекирова – также сказала, что будет помогать, как сможет. То есть нельзя сказать, что люди получили своих родных и прямо все ушли из темы.
Конечно, у некоторых свои ситуации. Есть люди, которые на психологическом пределе, и им нужно сейчас уделить время себе. Но большая часть родственников, по моим ощущениям, хотят помогать остальным.
- После обмена переговоры приостановились или продолжаются?
- Переговоры шли по всем заключенным из списка Денисовой сразу. Но обмен, как ожидается, будет происходить в разные этапы. И я надеюсь, что в нынешнем году удастся договориться об освобождении очередной партии людей. И так – пока не освободят всех политзаключенных. Такие вот договоренности.
Напомним, недавно президент Украины Владимир Зеленский анонсировал новый обмен пленными с Россией.