Ярослав Качиньский не верит, что крушение самолета с Лехом Качиньским на борту – трагическое стечение обстоятельств. Фото AFP
Администрация президента Польши Коморовского "вообще не занималась" расследованием авиакатастрофы под Смоленском, утверждает Ярослав Качиньский.
Он заявил, что Коморовский и Туск несут нравственную и политическую ответственность за катастрофу.
"Они вели против покойного польского президента жесткую политическую кампанию, которая поставила под угрозу его охрану. Визит в Смоленск был организован таким образом, что его безопасность была сильно подорвана. Если бы не их действия, катастрофы бы не было – вне зависимости от того, был ли это подлинный несчастный случай или вмешательство третьей стороны", – добавил Качиньский.
"Некоторые подметили, что в связи с дебатами о смоленской авиакатастрофе обострилась неприязнь. Киллер, целившийся в вас, убил вашего ассистента. Вы боитесь за свою безопасность?" – спросил журналист Ярослава.
Качиньский ответил, что рост агрессивности – односторонний: "Нас атакуют, считая угрозой для посткоммунистического истеблишмента. И, честно говоря, мы действительно опасны. К чему это скрывать?"
О польско-российских отношениях после авиакатастрофы Качиньский сказал: "Русские сыграли ловко. Они выявили слабое место: премьер-министра Туска. Он немедленно принял соболезнования и публично обнял Путина. Поставил себя в положение, когда вся вина, направленная на русских, свалится и на его плечи. Я в тот же день находился в аэропорту и мне предложили то же самое, но я отказался. Позднее Дэвид Кэмерон поздравил меня с этим решением".
"Диспетчеры Смоленского аэродрома сообщили пилотам самолета, что он был на правильном курсе, но на самом деле это было не так. Это я знаю точно. Было ли это результатом бардака или целенаправленными действиями? Мне трудно представить, как это могло стать результатом только бардака или технических неисправностей", – говорит Качиньский.
"Я считаю скандалом то, что польские власти не добились общего проведения следствия, согласно польско-российскому договору от 1993 года. Очевидным такде есть то, что полет был военным – на всей документации стоит буква "М", которая означает military (военный). При применении военных процедур диспетчер определяет, можно ли самолету идти на посадку, или нет. Диспетчер дал согласие. Знаю также, что он консультировался с кем-то из Москвы. Эти факты были установлены во время следствия, и все это не выглядит хорошо", – говорит Качиньский.
"В самом начале я был уверен, что крушение самолета – трагическое стечение обстоятельств, но сейчас у меня все меньше оснований в это верить", – говорит Ярослав Качиньский.