Ким Чен Ын. Корейцев не нужно сгонять на митинги, они идут туда с радостью, поскольку любят своих вождем. Фото: АFP
В апреле Северная Корея пышно отметила 100-летие своего основателя Ким Ир Сена. Был хотя и неудачный, но запуск первой северокорейской ракеты, прошли пышный парад и масса концертов, на которые впервые за многие годы пригласили зарубежных журналистов. В своих публикациях и репортажах представители мировых масс-медиа отметили, что полностью окунуться в жизнь одной из самых закрытых стран в мире им не удалось, поскольку всюду за ними следовал "гид".
"Сегодня" удалось узнать немного больше, встретившись в Сеуле с гражданкой этой страны. Она несколько лет назад бежала из КНДР, и у нее в Северной Корее остались родные, с которыми удается держать связь при помощи контрабандистов (мобильные гражданам Северной Кореи запрещено иметь, как и авто). С просьбой организовать эту встречу "Сегодня" обратилась к властям Южной Кореи. Представители сеульского района Новонг опросили с десяток бывших северокорейцев, и лишь одна женщина осмелилась встретиться со мной на условиях полной анонимности — ни имени, ни места рождения, ни ее фото публиковать нельзя. Она боится, что после публикации северокорейские власти будут искать ее родных.
ГОЛОД. "После школы у меня не было возможности учиться — надо было приглядывать за сестренками и братишками, поскольку мама уехала в Китай на заработки, а отец умер. Конечно, работа в поселке была, но за нее не платили, и нам совершенно не на что было жить. Ни один завод, ни одно крупное производство не работало, и насколько я знаю, не работает и сейчас, поскольку все оборудование давно разворовано и перепродано. Все вещи, все продукты, вся техника привозится из Китая. В начале 2000-х ситуация в КНДР была намного хуже, чем вы можете себе представить. Если удавалось что-то заработать поесть на день, это была удача, а о месячных заработках или запасах — такой категорией даже никто не мыслил! В магазинах на полках товар стоял, но не продавался. Когда же что-то завозили, возникали километровые очереди... С 1998 по 2002 год были самые голодные времена. Сейчас чуть легче достать еду, но все равно ее не хватает", — рассказывает моя собеседница.
Самый страшный момент в ее жизни связан именно с голодом, и, вспоминая его, моя собеседница еле сдерживала слезы: "Мне было 15 лет. Отец ушел на заработки, и его не было несколько дней. Братишки вели бродяжнический образ жизни — искали еду и, что могли, подбирали и ели. А я не могла оставить дом, поскольку тогда бы все разворовали. Я ничего не ела три дня, пила только воду и в какой-то момент потеряла сознание. Я не помню, когда пришел отец, он что-то положил мне в рот, и я очнулась".
Возник вопрос, почему жители КНДР не пытаются обеспечить себя при помощи сельского хозяйства. Оказывается, иметь огород запрещено, можно только создать колхоз. А если разрешение на посевные работы есть, то нужно сохранить урожай от налетчиков. "Если ты хоть одну ночь проспишь, то на утро обнаружишь полностью пустое поле. Воруют даже неспелые фрукты и овощи", — уверяет беглянка.
ВОРОВСТВО. Большинство знакомых моей собеседницы зарабатывают на жизнь путем перепродажи товаров из Китая или продажи ворованного угля: "Добываем его так: если кто-то узнает, что из Китая привезли уголь, он сообщает родным, вместе они наблюдают за охраной, изучают ее график работы, выбирают удобный момент, чтобы совершить набег на хранилище".
За мелкие кражи бьют, а за крупные, совершенные несколько раз, — расстреливают. "Я была свидетелем таких казней, — продолжает она. — В специально отведенных местах, обычно на берегу реки, собирается толпа людей. Им сообщают, за что этот человек приговорен к высшей мере, и расстреливают прямо на улице. Знаю, что расстреливали за кражу швейной машинки, телевизора и велосипеда или же мошенничество".
В большинстве населенных пунктов нет электричества, а там, где оно проведено, свет дают по праздникам на пару часов. "В нашем районе даже не знали, что такое электричество. Воду мы брали из колодца. В городах водопровод есть, но горячей воды нет, и искупаться, как в Сеуле, в ванной очень сложно — воду приходится греть. В многоквартирных домах нет общего отопления, и каждый топит свою печку, если есть деньги на уголь", — продолжает женщина.
КУЛЬТ. На вопрос, почему же нет попыток восстания, моя собеседница ответила, что даже мысль такая не может появиться у ее соотечественников: "Мы даже не знали, что живем в невыносимых условиях, потому что не было с чем сравнить. Это сейчас, находясь в Сеуле, я могу сказать, что положение там — вопиющее! Но на тот момент все мы считали, что тяжело всей стране, что сейчас просто такие времена, а за границей жизнь еще хуже. У корейцев даже не может мелькнуть мысли пойти против вождя. С самого детства, чуть ли не с ясель, нам в головы вбивали, что Ким Чен Ир — наш отец, и, естественно, его все любят и не могут предположить, что мы голодаем по вине нашего руководства. Действительно, не надо выгонять людей на митинги, они сами с радостью выходят, и по-настоящему все были в трауре, когда умер Ким Чен Ир". В качестве примера любви к вождям моя собеседница привела часть стихотворения, которое Ким Ир Сен написал к 50-летию сына в 1992 году. Его знают все жители КНДР, оно в виде плакатов висит практически в каждом доме.
"Вот и настало 50-летие нашей Сияющей звезды,
Будучи эрудированным и владея полководческим искусством,
Он обладает преданностью и сыновней любовью.
От грома ликующих возгласов всего человечества,
Одним голосом выражающего ему чувство почтения, небо и земля содрогаются".
"Сейчас я помню все стихи и песни о вождях, которые просто вбиты в наши головы, — резюмировала женщина. — В школах вообще, кроме математики, географии, физики, все остальные предметы связаны с вождями. На уроках истории преподают, какие реформы они проводили, каких великих достижений добились. Но, например, факт рождения у Ким Чен Ира сына Ына мы не знали до 2010 года".
В поезде. С детства северокорейцам вбивают, что вождь — их отец. Фото: AFP
Еще одна причина, почему люди молчат, — они запуганы. "Ты можешь обсудить с соседом или еще с кем-то, например, вопрос, зачем нам ядерное оружие. Но если кто-то узнает о разговоре, то собеседники просто исчезнут на следующий день, — говорит женщина. — Поэтому люди не обсуждают происходящее даже с родными. Репрессии коснулись очень многих семей и моей. Моя мама считается пропавшей без вести в Китае, и наша семья находится под наблюдением. Как-то зимой наш родственник белил учреждение и заметил: "Наверное, какой-то министр приезжает в наш город, если сейчас затеяли ремонт". На следующий день его забрали, 4 дня спрашивали: "Откуда ты узнал секретную информацию? Кому ты ее передел?". Он вернулся домой, но с тех пор мы поняли, что вслух совершенно ничего нельзя говорить. Даже здесь в Южной Корее, общаясь с такими же сбежавшими, мы по взгляду друг друга пониманием, что боимся сказать лишнее. Ты не знаешь, как тот же сбежавший перевернет твои слова и кому передаст, и как это повлияет на родных, оставшихся за занавесом".