Ирина Ковальчук
Редактор раздела Мир За восемь лет работы в Кнессете пресс-секретарем партии Исраэль ба-алия, а затем советником министра абсорбции и министра по делам диаспоры, я много раз встречался с Ариэлем Шароном. В течение этих лет я перестал любить его и начал бояться. Бояться его далеко идущих планов по отступлению перед палестинскими террористами.
Впервые "живьем" увидеть Шарона мне довелось летом 1991 года, когда группу израильских русскоязычных журналистов пригласили в его канцелярию, как министра строительства. Арик рассказывал нам о реализации своих планов по строительству доступного жилья для хлынувших в Израиль репатриантов. Но я больше вслушивался не в содержимое речи, а в ее тон, в артикуляцию, мимику этого человека. Арик уже давно демобилизовался, но передо мной сидел генерал. Он говорил четкими, рублеными фразами, странно сочетавшимися с мягким тоном и характерной шароновской улыбкой. Бывшего генерала ЦАХАЛ выдавали глаза, блестевшие жестко и решительно, глаза человека, привыкшего отдавать приказы и не любящего возражений. Деловой, жесткий темп разговора не способствовал сантиментам, и это меня расстроило. Но потом я понял: иначе и не могло быть. Лирический тон подходил бы для героя, ушедшего на покой и вспоминающего с грустью и нежностью дела давно минувших дней, но Арику, находившемуся в разгаре одной из самых важных кампаний его жизни —
битвы за устройство репатриантов, было не до сентиментов. Он руководил дивизиями строителей, планировал и воздвигал новые кварталы и решительно отметал все, что мешало ему двигаться к цели.
Премьер. Он привык отдавать приказы и все доводил до конца. Фото AFP
ДВА БЕРЕГА. В бытность пресс-секретарем парламентской фракции Исраэль ба-алия мне приходилось очень часто сталкиваться с Ариком — комнаты фракций Исраэль ба-алия и его партии Ликуда располагались дверь в дверь, а глава оппозиции Ариэль Шарон старался не пропустить ни одного дня работы Кнессета. Наблюдая за Ариком, мне казалось, что его кличка "Бульдозер" действительно как нельзя лучше отражает его характер — этакая стальная машина, в любых условиях, невзирая ни на что, прущая к поставленной цели. И вот однажды, декабрьским вечером 1999 года, когда в зале заседаний Кнессета шло последнее обсуждение госбюджета, передо мной предстал совершенно другой Арик.
Парламентская фракция Исраэль ба-алия отказалась поддержать бюджет, поскольку у министерства абсорбции решили урезать 70 млн шекелей. Депутаты Исраэль ба-алия в знак протеста решили не голосовать, а отправиться на ужин в буфет.
Мы удобно расположились в буфете. Спустя несколько минут к нам подсела депутат от провластной "Авода" Яэль Даян, а потом появился Шарон и стремительно подошел к нашему столику. Я ожидал, что появление Арика станет для Яэль тем самым поводом, чтобы раскритиковать оппозицию. Но, к моему великому удивлению, Яэль завела душевную беседу с Ариком, быстро перешедшую в обмен воспоминаниями. Оказалось, что они вместе воевали в войну Судного дня (1973 год), провели чуть ли не в одном танке несколько недель на Синае, и Арик подробно описал, какой замечательный ужин приготовила Яэль буквально из ничего в один из самых тяжелых дней войны. "Она буквально спасла нас от голодной смерти", — сказал Арик. А когда Арик рассказал, что был свидетелем на свадьбе у Яэль, удивления не скрыл даже обычно сдержанный мой шеф Натан Щаранский. Еще бы: в израильском Кнессете не было двух больших антиподов — крайне правый Арик и крайне левая Даян. Он не желал отдать арабам даже 1 см земли, она — неистово добивалась немедленного мира с палестинцами и передачи им всей Иудеи с Самарией. Он при каждом удобном случае повторял, что Арафат — это враг и военный преступник. А она при первой же возможности шастала в гости к главарю автономии. Арик — примерный семьянин и однолюб, Яэль — рупор гомосексуалистов, протаскивавшая эту братию в Кнессет. И вот эти люди явно испытывали друг к другу глубокое уважение!
С годами, после того, как Шарон разработал и осуществил план одностороннего размежевания, разрушив все поселения Гуш-Катиф (блок еврейских поселений на юге сектора Газа, который был ликвидирован в 2005 году. — "Сегодня"), я понял и другое: идеологические расхождения между Шароном и Яэль Даян на самом деле вовсе не были столь уж значительными. Их беседа показала, что клей, скрепляющий израильское общество, разрываемое внутренними конфликтами и распрями, на самом деле очень крепок, и расч
еты врагов разорвать нас изнутри обречены на провал.
БОРЬБА С СОБОЙ. Заседание Кабмина начинается в 10:00 и длится обычно три-четыре часа. Часов с 11 в небольшой комнате, примыкающей к залу заседаний, накрывают стол с легкими закусками: нарезанные овощи, брынза, хлеб, бурекасы, пирожки. Заседание длится без перерыва, но министры потихоньку выходят в этот "предбанник", перекусывают, курят. Шарон покидал зал заседаний только в том случае, если объявлялся обеденный перерыв. Поэтому, в отличие от министров, к концу заседания он был голоден.
Как-то раз мне довелось сидеть прямо напротив него, в ряду советников министров, и я наблюдал картину борьбы Шарона с самим собой. Перед ним поставили блюдечко с бейгале
— толстенькими, покрытыми кунжутовыми семечками, баранками. Они содержали уйму калорий, и Шарону, при его весе, эти бейгале были совершенно ни к чему. Но Арик взял одну баранку, вторую, третью. На четвертой началась борьба: он разломил ее на две части, одну съел, а вторую вернул в блюдечко. Но эта половинка не давала ему покоя. Он несколько раз протягивал к ней руку, в последнюю секунду сдерживал себя и делал вид, что поправляет блюдечко — то придвигал его, то отодвигал. На четвертой попытке сдался и взял половинку. Но борьба продолжилась: он разломил ее на три части, две вернул, а одну съел. Несколько минут Шарон просидел спокойно, потом махнул рукой, взял две оставшиеся части и сразу положил в рот. А потом с силой оттолкнул от себя блюдечко — так, что оно уехало на другую сторону стола...
P.S. За годы на премьерском посту Шарон перестал быть для меня человеком, точно знающим, что лучше для государства. Совершенный им трансфер евреев из Гуш-Катиф и передача "филадельфийского коридора" в руки египтян, что сразу же превратило сектор Газа в центр терроризма в регионе, стали грубейшей стратегической ошибкой, последствия которой еще долго придется расхлебывать.
Но особое опасение вызывали планы Шарона по отступлению к границам 1967 года. В какой-то момент я понял, что точно так же, как пять лет назад я прилагал максимальные усилия, чтобы Шарон стал главой правительства, сейчас я постараюсь сделать все, чтобы не допустить его переизбрания.
Последние деяния Шарона были настолько пагубными для страны, что когда сегодня я думаю, какие ассоциации вызывает у меня его имя, перед моими глазами встает не гордый красавец генерал, а страшная картина: поселенцы Гуш-Катиф, несущие на своих плечах снятый с крыши их синагоги семисвечник. Картина, с трагической точностью совпадающая с барельефом на арке императора Тита, до сих пор стоящей в Риме. Император Тит — разрушитель Иерусалима, премьер Шарон — разрушитель Ямита и Гуш-Катифа. Я не сомневаюсь — Ариэль Шарон искренне любил еврейский народ и еврейское государство, защите которых посвятил всю свою жизнь. Таким я хотел бы запомнить его навсегда. Хотел бы, но не могу.
Давид Шехтер для "Сегодня"
Болезнь. С 2006 года находился в коме после инсульта.
Для арабов Шарон — тиран
Шарон не для всех является героем. "Героем он стал на телах палестинских детей, и многие дома израильтян были построены на костях палестинцев, — отметил "Сегодня" редактор портала "Украина по-арабски" Мохаммад Фараджаллах. — Поэтому он в глазах палестинцев — тиран, и они радуются его смерти. Он дал приказ вторгнуться в Ливан в 1982 году, разрешил бесчинства в лагерях палестинских беженцев Сабра и Шатила, где погибли несколько тысяч человек. Палестинцы ежегодно оплакивают эти жертвы. Он принимал решение расширять поселения и разрушать палестинские дома. В Палестине высказывают сожаление, что он умер, так и не представ перед международным судом в Гааге".
Ирина Ковальчук
Потребительская инфляция
Учетная ставка
Официальный курс евро
Официальный курс доллара
Международные резервы
Главные темы